Моменты, которые невозможно забыть.

                    Когда мы еще первый раз приехали в отделение радиологии, мы ждали консультацию Рафи минут 30. Я не понимала, что это за отделение. Просто знала, что ждем консультацию радиолога. С нами в холле сидели на диванах много людей. Лишь, когда мы приехали на первый сеанс лучей, я поняла, что все эти люди, это раковые больные, которые приехали на сеанс лучей, как и мы. В Украине раковых больных «видно». После болезни мамы, я просто видела их в толпе. Это люди с отпечатком страха и безысходности на лице. Да простят меня за такие слова, но это моя точка зрения. Там же, попав в окружение таких людей, я даже не поняла, что это раковые больные. Мне очень хочется, что бы в моей стране было так же.

                   Второй момент, который меня впечатлил.  На тех же диванчиках, в холле, я познакомилась с парнем из Киева и его мамой. Зовут его Максим. Ему 28 лет. У него рак головного мозга. В Украине от него отказались не только в бесплатных, но и платных клиниках. В Израиле ему сделали сначала операцию, потом химию и лучевую. Мы с ним познакомились уже после его операции и химии. Он с мамой, как и мы на сеанс лучей приезжал к 16 часам. Однажды я услышала разговор его мамы с кем то по телефону о том, что она крайне не довольна хирургом и радиологом, которые лечат сына. Я завела с мамой разговор. Оказывается, у них на стадии диагностики был посредник. Но он оказался не совсем правильным. На деньги он их не разводил, только делать ничего не делал. Засунул их через отдел медтуризма к невостребованным врачам, к которым не было очереди, постоянно не брал трубку.  Они отказались от посредника. Максим хорошо знает английский. Но через отдел медтуризма не возможно пробиться к толковым врачам. Мама говорит, что постоянно была вынуждена брать альтернативные консультации и хирурга и радиолога. А это все дополнительные деньги. Я им порекомендовала попробовать попасть к нашему радиологу – Рафи. Они попытались записаться к нему, но им ответили, что к нему запись на 6 месяцев вперед. Вот так лечение в одной и той же клинике может быть абсолютно разным. Справедливости стоит сказать, что Максим жив и здоров, иногда созваниваемся . 

                    Но больше всего в ситуации с Максимом меня впечатлило другое. День на третий общения с ним, до меня вдруг дошло как до медика в прошлом, почему вдруг у него после операции на головном мозге и химии, волосы на голове не просто остались, но еще и удлинённая стрижка. Мама его сказала, что после операции на третьи сутки, они уже были дома. Мама с трудом нашла места, где было проникновение в черепную коробку. Ему тремя тонкими сверлами делали отверстия и потом операция делалась лапораскопом..  Волосы у него вылезли лишь после курса лучевой, когда дожигали остатки опухоли. И лишь в тех местах, где было облучение.

                   Вопрос о том, как разниться наша и израильская химия я выделю далее в отдельную тему. Это очень важный и значимый вопрос для всех, кто в Украине и России слышат от своих врачей фразу : «зачем вам заграница, у нас такие же протоколы и такая же химия».  Нет, химия не просто разная. Она очень сильно разная!